Тихая обитель в центре суетного города

Величественный собор, построенный в 1814-1823 годах, является центром одноименного монастыря.

Считается, что обитель ведет свою историю от основанного великой княгиней Анастасией Ивановной в середине XIV века Зачатьевского женского монастыря, располагавшегося у подножия Нижегородского кремля. Спустя три столетия обитель, сильно пострадавшая от пожара, была объединена с Происхожденским монастырем, стоявшим у Георгиевской башни крепости. Позднее к нему же был присоединен Воскресенский монастырь, упраздненный в XVIII веке.

Название «Крестовоздвиженский» монастырь получил в начале XVIII века, с постройкой нового храма во имя Воздвижения Креста Господня. Спустя столетие обитель решено было перенести из суетного центра города к его окраине – Арзамасской заставе (нынешняя площадь Лядова). Здесь развернулось масштабное строительство: в 1810-20-е гг. были возведены стены монастыря, колокольня со Святыми вратами, восемь корпусов и гостиный двор (за монастырской стеной).

«Нижегородский Крестовоздвиженский женский монастырь есть один из замечательнейших женских монастырей в России: во-первых, по своей обширности, благолепию храмов, красоте зданий, внутренней чистоте и порядку; во-вторых, что в нем соединены три женских обители, из которых древность одной (Зачатейской) доходит до половины XIV столетия; в-третьих, что в нем учреждено общежитие, заведены больница для больных и престарелых, не имеющих родных и всеми оставленных, училище для бедных сирот духовного звания; словом, что в нем сделано истинно тихое пристанище, устроенное от всех забот мирских, для желающих вполне посвящать себя Богу…», — писал о монастыре известный нижегородский краевед Николай Храмцовский (1818-1890).

Члены царской семьи неоднократно удостаивали обитель своим визитом: так, например, император Александр II трижды бывал в монастыре, а Александр III – два раза.

После закрытия обители в 1919 году сестрам пришлось объединиться в «трудовую артель» и взять здания своего же монастыря в аренду. Им довелось выдержать борьбу с властями, намеревавшимися разместить здесь детсад. Любопытно, что в конце 1926 года в монастыре два месяца провел будущий патриарх Московский и всея Руси Сергий (Старогородский), арестованный ГПУ за участие в попытке тайного избрания нового главы Русской православной церкви. Некоторое время здесь служил и священномученик митрополит Горьковский Евгений (Зернов), расстрелянный в 1937 году.

К началу 1928 года с территории монастыря были выселены все сестры (некоторые из них были расстреляны в 1930-е годы). Община перешла в Казанскую кладбищенскую церковь. 19 августа 1935 года комиссия по культам при Президиуме Горьковского крайисполкома постановила снести бывший Крестовоздвиженский монастырь. К счастью, эти планы так и не были до конца исполнены. В советское время в зданиях обители располагались склады, жилые помещения, конторы, а в соборе размещался завод бритвенных изделий.

В советские годы практически полностью была уничтожена монастырская стена – сохранились лишь небольшой ее участок и фрагмент величественных главных ворот.

В 1995 году Крестовоздвиженский собор и монастырские корпуса были переданы Нижегородской епархии. Обитель к тому времени находилась в полном запустении. В сентябре 1999 году в еще неотапливаемом соборе прошло первое богослужение – литургию совершил сам митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай (Кутепов). В 2004 году Священный Синод благословил преобразование прихода этого храма в Крестовоздвиженский женский монастырь.

Несколько слов хотелось бы сказать и о некрополе женского монастыря, который в XIX – начале XX века был местом захоронения государственной, деловой и культурной элиты города. Погост возник здесь еще при императрице Екатерине II, которая запретила хоронить людей на кладбищах в пределах городской черты. Кладбище образовалось в 90-х годах XVIII века при Казанской церкви, а в 1816 году и храм, и погост были приписаны к Крестовоздвиженскому монастырю. При этом основным местом захоронения было именно Казанское кладбище, хотя отдельных лиц хоронили в монастырской ограде.

Монастырский некрополь стал последним приютом для многих именитых нижегородцев, князей и княгинь. Здесь были погребены декабрист Иван Анненков, писатель Павел Мельников-Печёрский, историк Пётр Альбицкий, князь Владимир Черкасский, генерал-лейтенант Николай Дельвиг, хлебопромышленник и меценат Матвей Башкиров, герои Первой мировой войны генерал Константин Асмус и полковник Владимир Вольнер, фотограф Андрей Карелин, купец и меценат Сергей Рукавишников.

Захоронения происходили на этом кладбище и после Октябрьской революции, однако длилось это не долго – примерно до середины 1920-х годов. Однако новые власти, мягко говоря, не особо поощряли похороны в монастырях: в Советской России развернулась мощная антирелигиозная кампания. Множество надгробий, выполненные талантливыми скульпторами, впоследствии были использованы для сооружения памятников влиятельным горожанам. Такие «секонд-мемориалы» можно до сих пор встретить на некоторых городских кладбищах, например, в «Марьиной роще». Известно, что гранит с надгробий купцов Рукавишниковых был использован для возведения памятника героям и жертвам революции 1905 года на площади Свободы.

Казанская церковь была снесена при генсеке Никите Хрущёве, приход которого к власти совпал с новым витком богоборческих репрессий. Тогда же было уничтожено и кладбище. Прах некоторых знаменитых людей, например Анненкова и Мельникова-Печёрского, был перенесен на Бугровское кладбище, могилы других – просто сравняли с землей. Хотя есть мнение, что никакие останки никто не переносил, а на Бугровском кладбище были всего лишь поставлены кенотафы (надгробные памятники на месте, где никто не похоронен, символическая могила).

Так уж вышло, что тихая обитель оказалась в эпицентре споров о наименовании площади Лядова. Дело в том, что с 1883 по 1919 годы эта площадь называлась Монастырской, а еще ранее – Крестовоздвиженской и просто «площадью у монастыря». После Октябрьской революции 1917 года площадь не раз переименовывалась – она называлась и Коммунистической, и 1 Мая, и Некрасовской, и Ромена Роллана. Наконец, в 1948 году она получает имя Мартына Лядова (настоящая фамилия – Мандельштам) – революционера, написавшего первые книги по истории ВКП(б).

Начиная с 2012 года общественность не раз обращалась к городских властям с просьбой о переименовании площади в Монастырскую или Крестовоздвиженскую (последнее название соединило бы сразу два утраченных топонима: «площадь Монастырская» и «улица Крестовоздвиженская»). В поддержку возвращения площади дореволюционного названия высказывались митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий, а также главный архитектор Нижнего Новгорода Виктор Быков.

Надо сказать, что в 2015 году бывший градоначальник Олег Кондрашов объявил о переименовании площади, однако это решение встретило противодействие со стороны городской думы. В результате референдум так и не был проведен, а историческое название – не возвращено.

Справедливости ради отметим, что вопросом возвращения исторического названия площади нижегородцы озаботились еще в первые годы после распада СССР – на всеобщей волне переименований и декоммунизации. Так, в 1992 году с инициативой о возвращении ряду улиц и площадей Нижнего Новгорода их исторических названий (в том числе и площади Лядова) в администрацию города обратилась Общественная топонимическая комиссия при нижегородском отделении Российского фонда культуры. Между прочим, в состав комиссии входил Святослав Агафонов – архитектор-реставратор, буквально из руин восстановивший Нижегородский кремль.

У идеи возвращения исторического названия площади немало противников: некоторые просто не хотят привыкать к новому названию, другие усматривают в этом признак торжества клерикализма. Есть и такие, кто любит быть «против» – это сейчас модно (см. м/ф «Баба Яга против!»). Думаю, что тех, кому просто обидно за товарища Лядова – меньшинство, ведь 99% нижегородцев не знают, кто это такой и какое отношение он имеет к Нижнему. Уверен, что вполне разумные доводы найдутся у каждой из сторон. Например, противники переименования скажут, что за прошедшие десятилетия нынешнее название тоже стало «историческим». Однако, на мой взгляд, оно не стало для города родным. Возможно имя Лядова гармонично смотрелось на карте города Горького, но никак не Нижнего Новгорода.

Сергей Котовский